Сергей Алексашенко: «Все, что написано в новом майском указе – это освоение бюджетных денег в большом количестве»

Во вторник, 24 июля, Госдума пройдет финальное третье чтение законопроекта о повышении НДС с 18 до 20 процентов. Мало кто сомневается, что депутаты одобрят увеличение ставки налога. Правительство оправдывает эту меру необходимостью найти деньги на реализацию нового майского указа Владимира Путина, одна из главных целей которого – вхождение России в пятерку ведущих экономик мира. О том, какие последствия будут иметь непопулярные решения для уровня жизни россиян, корреспондент siapress.ru поговорил с заместителем министра финансов и первым заместителем председателя Центробанка России в 1995—1998 годах Сергеем Алексашенко.

Это вторая часть большого интервью, а первую вы можете прочитатьздесь.

– В правительстве говорят, что повышение НДС в меньшей степени ударит по малоимущим слоям населения. Насколько это соответствует действительности?

- Прежде всего нужно сказать, что правительство пошло на этот шаг для того, чтобы наполнить бюджет, и этого никто не скрывает. Чиновники утверждают, что это меньше ударит по бедным слоям населения, потому что у них в корзине больше продуктов питания, на которые ставка НДС составляет 10 процентов и повышаться не будет. Люди, у которых таких продуктов питания в корзине меньше, ощутят повышение НДС в большей степени. Но чиновники по привычке лгут, не принимая во внимание тот факт, что у бедных людей практические нет резервов, и поэтому повышение НДС, пусть даже на небольшую часть их корзины потребления, заставит их отказываться от чего-то первоочередного.

– Какие последствия от повышения НДС будут для бизнеса? Не приведет ли это к валу банкротств и уходу в тень?

– Я думаю, что нет. Самое очевидное последствие для бизнеса – компаниям нужно будут больше оборотного капитала, потому что уплата НДС, построена таким образом, что бизнес фактически все время авансирует государство. Вот для того, чтобы уплачивать НДС нужно иметь больше оборотного капитала в налоговой части на 11 процентов, но в общем объеме бизнеса это не очень много. Поэтому компаниям потребуется чуть больше расходов на обслуживание банковских кредитов, а вслед за этим вырастут цены, собственно, это одна из составляющих роста цен. Но заявлять, что из-за этого будут массовые банкротства компаний, я бы не стал.

– А не привет ли это к падению покупательского спроса и вообще покупательской способности населения?

– Мы хорошо понимаем, что при повышении ставки НДС на два процентных пункта, цены должны вырасти максимум на те же два процента, а Минэкономразвития заявляет, что еще меньше – на 1,3 процента. Дальше все зависит от динамики российской экономик. Если она будет расти на один-два процента в год, то, скорее всего, рост доходов населения будет съеден повышением НДС. Если экономика будет расти на три-четыре процента, то доходы населения будут расти, пускай не на три-четыре, но на один-два процента независимо от повышения НДС. Поэтому главное, как поведет себя экономика.

– Сейчас публикуются разные сценарии того, как повышение НДС повлияет на экономику. По пессимистичным прогнозам, роста либо не произойдет, либо вообще будет рецессия. Ваша оценка какая?

– Я думаю, что российская экономика находится в коридоре от полутора до двух процентов роста ВВП, и по оценкам все того же Минэкономразвития, повышение НДС съест 0,4-0,5 процентных пункта роста. Соответственно, от коридора полтора-два, мы уйдем в коридор один-полтора процента роста. Мне кажется, что оснований считать, что экономика попадет в состоянии спада и рецессии пока нет. Но один-полтора процента роста – это в два-три раза медленнее чем мировая экономика.

– В новом майском указе ставится цель достичь темпов роста экономики выше мирового и войти в пятерку ведущих стран мира. Насколько это реалистично?

– В указе этого не написали, но потом объяснили, что поставлена цель войти в пятерку ведущих экономик мира по ВВП по ППС (паритету покупательной способности). В принципе, Россия сейчас находится на шестом месте, временами обгоняя Германию и выходя на пятое. Это зависит от динамики роста российской и германской экономик, от инфляции, от курса доллар-евро, доллар-рубль, в общем, это не сильно зависит от того, что происходит в российской экономике. Поэтому я не исключаю, что она в какой-то момент снова станет пятой. Страны, которые находятся ниже, – седьмое и восьмое место – слишком далеко, поэтому и упасть туда наша экономика не сможет. Поэтому задача «стать пятыми» достаточно бессодержательна, зато красиво звучащая.

На днях Минэкономразвития выпустило свой прогноз, на основе которого Минфин выпустил основные направления бюджетной политики. В документе указано, что до 2024 года темпы роста составят, если не ошибаюсь, максимально 3,2 процента. При этом, в прошлом году мировая экономика выросла на 3,8 процента, а в этом, как ожидается, еще больше – на 3,9 процента. Так что цель добиться роста больше мирового не будет достигнута даже к 2024 году, не то, что раньше.

– Нет ли противоречия между целью роста ВВП и мерами, которые принимает правительство для этого?

– Повышение НДС действительно съедает кусочек экономического роста, но это происходит в первый и немного во второй год после увеличения ставки налога. Потом этот фактор перестает работать, потому что экономика один раз потеряла темпы роста и дальше начинает работать с новой точки отсчета. Но вообще, весь тот набор мер, прописанных в указе и имеющихся в арсенале правительства, а также тех, о которых оно объявило, совершенно точно не обеспечит российской экономике быстрого роста. В России, и об этом говорю не только я, но и многие эксперты, главные вопросы экономического роста носят политический характер. Нашему обществу нужны институты, которые защищают права собственности: политическая конкуренция, нужна свобода слова, независимые суды, а про все это ни в майском указе, ни где-либо еще не говорится. Без защиты прав собственности российская экономика не будет быстро расти.

– Насколько я помню из университетских лекций, если экономика стагнирует, то следует снижать налоги или даже отменять их, снимать административные барьеры, инвестировать в инфраструктуру и готовиться к росту инфляции и дефицитному бюджету. В то же время, ЦБ и Минфин усиленно гасят инфляцию и стремятся к профицитному бюджету. В чем заключаются причины такой политики?

– Не обижайтесь, но они лежат за пределами того курса, который вы изучали в университете. Любой учебник по экономике – это некая абстрактная экономическая система, которой в жизни не существует. Теоретически, если экономика замедляется в силу циклических факторов, то правильно ослаблять бюджетную и денежную политику для ускорения роста. Но в реальной жизни это не работает. Во-первых, потому что главным тормозящим фактором российской экономики является отсутствие защиты прав собственности. И если государство не будет ее защищать, то бизнесмены станут инвестировать все меньше, и экономика не сможет расти. Второе, в предыдущие годы Минфин сокращал или замораживал расходы, что, здесь я согласен с вами, было неправильно. Минфин аргументировал свою политику тем, что в условиях санкций нужно беречь резервы и нельзя полагаться на займы. В следующем году Минфин все-таки намерен отказаться от профицитного бюджета и создать инфраструктурный Фонд развития размером в полпроцента от ВВП за счет заимствований. Но сдержит ли он свое обещание, нам предстоит увидеть.

И есть еще третий фактор, который в учебнике совершенно точно отсутствует – российская экономика сильно зависит от динамики нефтяных цен. Для таких экономик еще учебники не написаны, им зачастую приходится идти методом проб и ошибок, особенно в условиях отсутствия работающих сдержек и противовесов. Одним из примеров успешной политики для нефтезависимых стран является бюджетное правило, которое «съедает» дополнительные нефтяные доходы и заставляет Минфин жить в пределах ограничений. Но в России каждый раз, когда нефтяные цены снижались, Минфин отказывался от его использования. Поэтому то, что к экономической политике бюджетного ведомства есть много вопросов, я с вами согласен. Но у нас в стране нет политической конкуренции, а «Дума не место для дискуссии», потому проблему можно обсуждать сколько угодно, но это ничего не изменит. Сегодня министр финансов является единственным первым вице-премьером. Как он сказал, так и будет.

– В последние несколько месяцев Росстат очень странно корректирует статистику прошлого года. Почему это происходит?

– Пересмотр ранее опубликованной статистики делают многие, если не все статические ведомства, в разных странах мира, это нормальное явление, потому что какие-то данные приходят достаточно поздно, а какие-то обрабатываются долго. Росстат говорит именно об этом: у него есть конфликт между скоростью и качеством, и многие оценки он поправляет. Например, по промышленному росту данные собирают на четвёртый рабочий день, и уже через две недели выдаются какие-то оценки, а какие-то данные приходят только через три недели. Поэтому сам по себе пересмотр – явление нормальное, и к этой практике вопросов нет. Претензии, мои личные по крайней мере, сводятся к тому, что почему-то с каждым пересмотром у Росстата динамика российской экономики становится все лучше и лучше. Вот если посмотреть на другие страны, то там в случае пересмотра, какие-то показатели улучшаются, какие-то ухудшаются. Если уточняются данные, то движение может быть в обе стороны, а у нашего Росстата каждый раз почему-то при пересмотре картина мира становится все прекраснее. Получается, что увеличение темпов роста становится задачей не Минфина или Минэкономразвития, а Росстата.

– Думаете, причины этого политические?

– Я считаю, что да.

– Это как-то связано с тем, что Росстат передали в подчинение Минэкономразвития?

– Может быть связано, а может и нет. Я думаю, что не важно, подчиняется ли Росстат Минэкономразвития или напрямую правительству. Если ему поставят задачу улучшить показатели, то он это выполнит.

– По вашим словам, ключевым моментом является обеспечение права собственности и судебная реформа. Как ее провести, и какой она должна быть?

– Идеальный суд независим от государства, в нем не работает телефонное право, и все равны перед законом. Это очень просто сказать, но, в условиях авторитарного режима, в отсутствие политической конкуренции, в условиях смычки судов и правоохранительных органов, сделать невозможно. Судебная реформы, как и любая другая это вопрос политической воли и желания. Сегодня российские власти не хотят проводить судебную реформу, как и 5-10 лет назад.

– Вы в самом начале беседы сказали, что нынешняя пенсионная реформа – это, по сути, мера фискальная. Почему сейчас для обеспечения роста экономики были в целом выбраны именно такие меры?

– Минфин – это ведомство, которое вообще-то не очень заинтересовано в экономическом росте. Оно заинтересован в том, чтобы у него доходы с расходами сходились, это его главный интерес, как у кассира. Поэтому все минфиновские предложения связаны не с поддержкой экономического роста, а с тем, как собрать побольше денег в казну. Тот факт, что Силуанов стал первым и единственным вице-премьером по экономике, только усугубляет ситуацию. По сути дела, у Мифнина нет традиционного противовеса, который бы защищал интересы экономического роста.

– Тогда почему Минэкономразвития никак не участвует в разработке экономической стратегии?

– Потому что предыдущего министра посадили на восемь лет, а текущий не пользуется авторитетом. Вице-премьер Шувалов, который защищал интересы экономики, ушел в отставку, а на его место никого не назначили

– То есть причины этого имеют исключительно административно-политический характер, а не экономический?

– Естественно. В России в ближайшие пять-семь лет экономический рост примерно на 30 процентов будет зависеть от того, кто окажется министром экономического развития, председателем ЦБ и министром финансов. Остальные 70 процентов зависят от того, что власть в целом собирается делать по вопросу политической реформы. Поэтому там могут быть Силуанов, Улюкаев, Шувалов, Дворкович, Кудрин, а можно вместо них поставить Иванова-Петрова-Сидорова. Совокупный потенциал и влияние министров на экономический рост очень маленькие.

– Но ведь это все ведет к тому, что майский указ выполнен не будет. Что будут делать все эти экономические ведомства в 2024 году?

– Будут писать новый майский указ. Ведь майские указы 2012 года не были выполнены, ну и что? Страна остановилась, жизнь прекратилась? Президент тот же самый, да и министры практически те же. Поэтому, ничего плохого не будет от того, что какой-то пункт указа выполнен будет, а какой-то нет. Самый главный пункт точно нереализуем – российская экономика не станет расти быстро, а все остальное – это производное от экономического роста. Если экономика не будет быстро расти, то уровень жизни россиян не будет быстро повышаться, а возможно вообще окажется заморожен. Темпы роста - единственный пункт указа, о котором имеет смыл говорить.

Если мы разрешаем Тимченко строить дороги, значит мы должны быть готовы к тому, что 20 процентов денег будет украдено. Если мы разрешаем Ротенбергу контролировать издательство «Просвещение», а все регионы обязаны покупать учебники у него, значит мы разрешаем, чтобы эти деньги воровались. Если мы опять станем закупать медицинское оборудование в неограниченных объемах, то появится очередная компания «Петромед», которая будет отстегивать с бизнесменов 35 процентов от стоимости. Все, что написано в майском указе – это освоение бюджетных денег в большом количестве. Хлебом не корми российских бизнесменов, дай поосваивать бюджет.

– На ваш взгляд, к чему мы все идем в ближайшее десятилетие?

– Я считаю, что все, что происходит в России, ведет к уменьшению значимости ее экономики в масштабах мировой. Она становится все меньше по объемам, кроме сырьевых позиций, чем вряд ли можно хвастаться. В России возникает все меньше рабочих мест с высокой зарплатой, и страна становится непривлекательным местом для жизни молодого поколения.

– Вы говорите об экономике, а что может произойти в социальной жизни страны?

– У меня нет магического зеркала, я не могу сказать, что произойдет. Россияне 75 лет терпели советскую власть. Она рухнула не потому что народ восстал, а потому что в верхушке коммунистической партии случился неудачный переворот. Многое зависит от того, как молодежь будет реагировать. Ей нравится так жить или нет? Если нравится, то и через 10 лет ничего не случится. Если нет, значит произойдут какие-то перемены.

Понравился материал? Читайте также интервью с экономистом Владиславом Иноземцевым о сходстве нового майском указа с трудами Ленина и о том, сколько будет стоить повышение пенсионного возраста и НДС.

Источник